Разрушение семьи: как исчезает род
Семья не исчезает внезапно. Она уходит, как уходит тёплая привычка — не крикливо, не сразу, а постепенно. Сперва перестают различать, где мужчина, а где женщина. Потом слово «мать» становится неудобным, а «отец» звучит в контексте алиментов или риска, в крайнем случае они становятся "родитель 1" или "родитель 2". Потом традиция становится анахронизмом, старики - обузой, род - биологией, а дети - предметом для дискуссии: стоит ли их иметь. Формально семья ещё может существовать, но по сути - в ней уже нет жизни. Потому что исчезло главное: ощущение, что ты здесь не ради себя.
Пока была вера - семья стояла. Пока была молитва - дом держался. Пока рождение ребёнка воспринималось как воля Божья, а не как «решение» - был смысл всего. Пока старшие не боялись передать, а младшие - принять, не задавая лишних вопросов - была связь. Род держался не на генетике, а на памяти. А когда память стала считаться обременением, когда фотографии начали удалять, а иконы заменили интерьерными постерами, когда бабки в платках стали выглядеть «смущающими», а муж с детьми - поводом для жалости, начался слом.
Традиционный уклад не знал слов «самореализация» и «личные границы», но в нём каждый знал свою меру или свою роль, как социальную ответственность перед кем-то. Отец - не потому что муж, а потому что держит. Мать - не потому что женщина, а потому что рожает, кормит, прощает, ведёт. Дети - не потому что право, а потому что продолжение. Старики - не потому что жили, а потому что передавали. Ничего в этом не идеализировалось. Все понимали: семья - это тяжело. Но никто не говорил, что она лишняя. Ни один крестьянин не называл детей «ошибкой», ни одна бабка не сожалела, что родила пятерых. Потому что каждый чувствовал: не роди - и не будет никого. Ни тебя, ни дома, ни этой земли.
Сегодня же можно услышать, что семья - это клетка. Что дети - это задержка для жизни и развития. Что «не все созданы для родительства». Что надо сначала пожить, понять, попутешествовать. Что можно уйти, не объясняя. Что можно быть матерью «в рамках своих потребностей», а отцом - «пока не наступило выгорание». И ведь это всё - чужое. Всё - не от нас. Это всё - навязанное, но уже прожитое многими. Кто в этом виноват - вопрос отдельный. Но результат очевиден: семьи стали всё больше по форме - и всё меньше по содержанию. То есть семья - это юридический статус, а не состояние нормального человека.
Семья не умирает от бедности. Она умирает от утраты смысла. Когда ребёнок - это не звено, а эксперимент. Когда любовь - это не обещание, а вдохновение. Когда дом - это не точка опоры, а проект. Когда старшие - это не корень, а помеха. Когда никто не знает, что будет через три поколения, потому что никто не чувствует, что он в третьем поколении от кого-то.
Но у нас был другой опыт. И он никуда не делся. Он живёт в языке. В старых кладбищах, где до сих пор стоят кресты с фамилией, которую ты носишь. В словах: «наши деды говорили». В том, как кто-то, возможно, и ты - всё ещё молится. Не потому что удобно. А потому что так правильно.
Мы не восстановим семью законами. Не построим её на пособиях. Не удержим агитацией. Но мы можем начать говорить об этом как о долге. Как о правде. Как о том, что нельзя прервать. Потому что не мы начали.
Семья — это не наш проект. Это переданное.
А переданное прерывают не те, кто не знает, как жить, а те, кто забыл, откуда пришёл.
#Семьеведение для взрослых и детей
