Много пишу о штурмовиках. Вот один текст на Взгляде. Лучше читать там, ограничение ТГ не пропускает все в один пост.
В 2025 году воюют механизмы: дроны-убийцы против РЭБ. Если раньше самым эффективным специалистом по ликвидации вражеской живой силы был снайпер, то теперь это оператор дрона. Один робот за несколько десятков тысяч рублей способен убить до 4-5 человек. И все равно, без живого человека война неспособна двигаться дальше.
Штурмовик вывозит ее. Удивительно хрупкий и уязвимый по сравнению с механизмами человек в бронежилете берет лесополки и города. Как бы ни обрабатывали их артиллерией, понадобится живой человек, чтобы зайти во вражеский окоп и сразиться с таким же живым человеком. Танки же сейчас и вовсе работают преимущественно с закрытых огневых позиций, не вырываясь вперед: если танк пойдет в атаку прямой наводкой, то очень быстро все тот же дрон за несколько десятков тысяч рублей сожжет его. Иронично: ни одна созданная человеком машина для убийства не совершенна так, как создание Господа Бога.
На штурм не идут «с колес». От точки высадки до поля боя предстоит пройти десять — двадцать километров в полной выкладке, и все это время внимательно следить за небом, потому что в любой момент дрон может тебя убить еще до того, как ты поднимешь автомат.
Мой знакомый, Колыма из спецназа «Ахмат», командовал группой из шести человек, которые участвовали в боях в Демидовке. Его ранило: пулевое в руку и рассеченные мягкие ткани живота. Вот как он вспоминает тот бой:
- Мы штурмовали здание, имевшее Т-образную форму. Когда мы его обходили, я увидел лежащего калачиком в воронке от разрыва бойца. На нем была наша форма, крест на груди — было видно, что это наш, русский. Я успел только спросить его: «Парень, как ты и откуда?». Все, что он сказал: «Морпех, 155». После этих слов из закрытой огневой позиции по нам открылся шквальный огонь. Я двигался в составе двойки с товарищем Искандером, и одна из пуль рассекла мне руку, вторая залетела под бронежилет, рассекла кожу. Мы рванули за угол, там была ямка, вырытая словно специально под нас двоих. Мы упали в эту ямку, по нам продолжали вести огонь. Я оценил ранение и понял, что оно не тяжелое и можно двигаться без проблем. Началась перестрелка. Мы подавили огонь противника, но пришлось отойти.
Истекавшего кровью морпеха спасти не удалось. Когда засевшие в здании ВСУшники замолчали, он уже не дышал.
(...)
Искандер, напарник Колымы, избежал смерти чудом. Одна вражеская пуля рассекла магазины автомата, которые были закреплены на его бронежилете, вторая разбила крепление на каске. Самого его не задело.
(...)
А то, что происходит со штурмовиком, - это не сюжет, а путь. Бесконечное поступательное движение, когда снова и снова ты наступаешь на горло собственному страху и бежишь на самый огонь.
Прекрасный петербургский поэт Сергей Семенов пошел воевать в конце 2023 года. В первом же бою он был ранен. В госпитале написал несколько потрясающих стихотворений, возможно, одних из лучших об этой войне. Вернулся, провоевал три недели и на данный момент числится пропавшим без вести.
Это тоже война — когда пуля снайпера находит тебя в первом же бою, когда ты долго учишься и готовишься, а весь твой боевой путь в три недели. И нельзя забывать об этом, когда поешь оду войне.
Единственное прекрасное, что есть в войне, - это человек, те самые несколько десятков килограммов костей, мяса и души в бронежилете, который прикроет далеко не от всего. И добровольцы, воюющие годами по идейным причинам, и зэки, бомжи, пьяницы, подписавшие контракт по причинам, от идейности далеким, - они на войне раскрываются по-иному, в лучшем своем качестве.
Потому что на войне ты в любую секунду можешь уйти к Богу, и поэтому Он близко, совсем близко.
Читать на Взгляде: https://vz.ru/opinions/expert/4130/
