ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН:
третий тост уходящего дня
12 июля 1855 года, смертельно раненный на Малаховом кургане, скончался адмирал Павел Нахимов. Пуля снайпера ударила ему в лицо, когда Павел Степанович обходил укрепления – не в солдатской шинели, как все подчиненные офицеры, а, как всегда, в черном сюртуке с золотыми адмиральскими эполетами. Так, чтобы было видно за версту…
«Из того, что он понимал, что Севастополь погибнет, он сделал для себя два вывода, - писал советский историк, академик Евгений Тарле. - Во-первых, он не уйдет отсюда, он, П.С. Нахимов, погибнет вместе с Севастополем, или до гибели города, или в момент его падения. Это было у него твердо решено. И, во-вторых, нельзя этого показывать. Ведь он был душой царем и богом Севастополя…»
Адмирала не раз буквально силой уводили с передовой. Его храбрый сподвижник, князь Виктор Васильчиков свидетельствовал: «Не подлежит сомнению, что Павел Степанович пережить падения Севастополя не желал. Оставшись один из числа сподвижников прежних доблестей флота, он искал смерти и в последнее время стал более, чем когда-либо, выставлять себя на банкетах, на вышках бастионов, привлекая внимание французских и английских стрелков многочисленной своей свитой и блеском эполет...»
"Он не подавал виду, получая контузии камнями, взметенными упавшим ядром или разрывом бомбы, - приводит воспоминания современников военный историк Андрей Смирнов. - Хоть и харкал потом по два дня кровью, а спина его ко дню смерти была «совершенно синяя». Ничего особенного, все в порядке-с...
Зажигая других, Нахимов сгорал сам.
К лету 1855-го его уже донимали боли в желудке, мучили рвота, головокружение, последствия контузий, случались обмороки. Но об этом знал лишь хирург Гюббенет. «Это вздор, все пустяки», - выговаривал Нахимов даже в бреду, умирая от раны в голову".
Великий флотоводец, виртуозный тактик морского боя, он просчитался на ровном месте, ставя последнюю точку в своей судьбе, - слишком неумело замаскировал самоубийство…
