Олег Царёв: 7 июля 1918 года . . Написано 19-летним Владимиром Набоковым под впечатлением от реальных событий января 1918 года в Ялте, когда большевистские матросы проводили массовые расстрелы на городском молу. Жертвам...

7 июля 1918 года .

Написано 19-летним Владимиром Набоковым под впечатлением от реальных событий января 1918 года в Ялте, когда большевистские матросы проводили массовые расстрелы на городском молу. Жертвам привязывали к ногам тяжести и сбрасывали тела в море. В июне 1918-го, после прихода немецких войск, водолазы подняли останки для перезахоронения, что глубоко потрясло Набокова.

Много раз в истории нашей Родины русские убивали русских. Каждый такой эпизод это большая трагедия.

ЯЛТИНСКИЙ МОЛ

В ту ночь приснилось мне, что я на дне морском

Мне был отраден мрак безмолвный;

Бродил я ощупью, и волны,

И солнце, и земля казались дальним сном.

Я глубиной желал упиться

И в сумраке навек забыться,

Чтоб вечность обмануть. Вдруг побелел песок,

И я заметил, негодуя,

Что понемногу вверх иду я,

И понял я тогда, что берег недалек.

Хотелось мне назад вернуться,

Закрыть глаза и захлебнуться;

На дно покатое хотелось мне упасть

И медленно скользить обратно

В глухую мглу, но непонятно

Меня влекла вперед неведомая власть.

И вот вода светлее стала,

Поголубела, замерцала

Остановился я: послышался мне гул;

Он поднимался из-за края

Широкой ямы; замирая,

Я к ней приблизился, и голову нагнул,

И вдруг сорвался Миг ужасный!

Стоял я пред толпой неясной:

Я видел: двигались в мерцающих лучах

Полу-скелеты, полу-люди,

У них просвечивали груди,

И плоть лохмотьями висела на костях,

То мертвецы по виду были

И все ж ходили, говорили,

И все же тайная в них жизнь еще была.

Они о чем-то совещались,

И то кричали, то шептались:

Гром падающих скал, хруст битого стекла

Я изумлен был несказанно.

Вдруг вышел из толпы туманной

И подошел ко мне один из мертвецов.

Вопрос я задал боязливый,

Он поклонился молчаливо,

И в этот миг затих шум странных голосов

Мы судим он сказал сурово.

Мы судим повторил он снова,

И подхватили все, суставами звеня:

Мы многих судим, строго судим,

Мы ничего не позабудем!

Но где ж преступники? спросил я.

На меня взглянул мертвец и усмехнулся,

Потом к собратьям обернулся

И поднял с трепетом костлявый палец ввысь.

И точно сучья в темной чаще,

Грозой взметенные летящей,

Все руки черные и четкие взвились,

И, угрожая, задрожали,

И с резким лязгом вновь упали

Тогда воскликнул он: Преступники вон там,

На берегу страны любимой,

По воле их на дно сошли мы

В кровавом зареве, разлитом по волнам.

Но здесь мы судим, строго судим

И ничего не позабудем

Итак, друзья, итак, что скажете в ответ,

Как мните вы, виновны?

И стоглагольный, жуткий, ровный,

В ответ пронесся гул: Им оправданья нет!