80 лет назад советское руководство узнало о первом испытании атомной бомбы. Оно произошло на полигоне в штате Нью-Мексико 16 июля 1945, за день до начала Потсдамской конференции лидеров трех держав антигитлеровской коалиции. И в прессе о нем не сообщалось. Именно в ожидании этого события президент США Трумэн и оттягивал начало саммита. Только после получения детального доклада руководителя атомного проекта генерала Гровса Трумэн в личном разговоре со Сталиным сообщил о наличии у США бомбы необычайно большой силы, не назвав, однако, ее атомной бомбой.
Что было дальше, обычно знают по мемуарам маршала Жукова: «Это сообщение не удивило Сталина, так как из просочившихся сведений ему было известно о том, что американцы вели усиленную работу над атомной бомбой. В момент этой информации, как потом писали за рубежом, Черчилль впился глазами в лицо Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Трумэна».
Думаю, упомянутые маршалом зарубежные публикации основаны на мемуарах самого британского премьера, с которым американцы оперативно делились информацией о работе над этим оружием: «Я стоял ярдах в пяти от них и внимательно наблюдал эту важнейшую беседу. Я знал, что собирается сказать президент. Важно было, какое впечатление это произведет на Сталина. Я сейчас представляю себе всю эту сцену настолько отчетливо, как будто это было только вчера. Казалось, что он был в восторге. Новая бомба! Исключительной силы! И может быть, будет иметь решающее значение для всей войны с Японией! Какая удача! Такое впечатление создалось у меня в тот момент, и я был уверен, что он не представляет всего значения того, о чем ему рассказывали». Впечатление, что Сталин не понимает, о чем идет речь усилилось у Черчилля после того, как Трумэн после разговора разочарованно сказал ему: «Он не задал мне ни одного вопроса».
Но, как пишет Жуков, «вернувшись с заседания, Сталин в моем присутствии рассказал Молотову о состоявшемся разговоре с Трумэном. Молотов тут же сказал:
— Цену себе набивают.
И.В. Сталин рассмеялся:
— Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы».
На самом деле постановление ГКО о начале практических работ по созданию нашей атомной бомбы было принято вскоре после победы под Сталинградом. Через 2 месяца после этого была создана Лаборатория №2 Академии наук ныне известная как Курчатовский центр. А весной 1944 ГКО поручил спроектировать завод по производству гексафторида урана.
Но, конечно, после появления у американцев первой бомбы наши работы ускорились. Так, через четыре недели после описанного разговора Сталина и Трумэна был создан Спецкомитет при правительстве, наделённый чрезвычайными полномочиями по привлечению любых ресурсов к работе атомного проекта.
