Еженедельная авторская колонка;
Руководителя проекта «Курсы тактической медицины» с позывным «Латыш»
Эксклюзивно для канала «Два Майора»;
Часть 5
Пережитое: под обстрелом
Ноги стали ватными, будто не моими. Это чувство страха – липкое, парализующее – охватывало все сильнее. Я отдавал себе отчет: нахожусь в самом пекле, в месте, где смерть – не абстракция, а повседневный риск. Грохот минометных разрывов с соседней улицы нарастал, сливаясь в сплошной гул, заглушающий отчаянный, дикий крик, доносившийся снаружи. Двое парней, которым я только что оказал помощь в этом ветхом, разбитом доме, отошли на второй план в моем сознании. Я знал: я сделал для них все возможное сейчас, их шанс на жизнь зависел от скорости эвакуации в медпункт.
И тут ко мне начали буквально заносить новых раненых, только что доставленных. Один кричал так пронзительно и безнадежно, что казалось – вот-вот испустит дух. Но первая мысль, пронзившая мозг ледяной иглой, была не о помощи ему. Она была о том, что будет, если минометный снаряд накроет этот дом, где мы все сейчас находимся. Оцепенение длилось мгновения, но в них уместилась вечность. Резкий окрик одного из бойцов: «Латыш, ты чего стоишь?!» – как удар хлыстом. Я вернулся. Сюда. Сейчас.
Я бросился к кричащему. Его бедро было страшно обезображено пулевыми ранениями. Автоматизм, отточенный тренировками, сработал быстрее мысли: мгновенная проверка жгута. Он был наложен верно – максимально высоко, максимально туго. Раненый в сознании, кричит – значит, не задыхается, уже плюс. Быстрый осмотр на предмет других травм, прощупывание грудной клетки – все чисто. Руки сами потянулись к его индивидуальной аптечке. Тампонада раневого канала. В момент введения гемостатика боец резко обмяк, потеряв сознание. Рефлекторно я завалил его на бок, предотвращая западение языка. Работу завершил, наложил давящую повязку на всю ногу. Решающий момент: ослабляю жгут. Чудо – кровь не хлещет, повязка сухая. Облегчение – и тут же мысль: его, как и тех двоих, нужно срочно укрыть и эвакуировать.
Но реальность обрушилась страшным ударом. В комнату втащили еще двух раненых. Сердце упало. Ясно как день – всех сразу не вывезти. Один из новых был без сознания. Инстинктивно, игнорируя другого ожидающего, я метнулся к нему.
Что-то внутри подсказало – возможно, та самая высшая воля. Он был бледен как смерть, уже начал синеть – язык перекрыл дыхание. Резким движением придал безопасное положение. Он судорожно, жадно глотнул воздух. Схватил мешок Амбу – начал вентиляцию. И только тогда, подняв глаза на второго вновь прибывшего бойца, терпеливо ждавшего помощи, я узнал его. Это был мой товарищ, с которым мы вместе были в Москве, который прошел мои курсы. Его взгляд был ясным, хотя боль читалась в лице.
«Латыш, я сам помог себе, все под контролем, – произнес он тихо, но твердо. – Спасибо. За меня не дергайся. Там еще пацанов скоро привезут… будь готов». Его слова, полные понимания и поддержки в кромешном аду, стали и укором, и приказом собраться. Готовься. Работа продолжается.
