Председатель Государственной думы России вчера выступил по поводу разных иудушек, в том числе по поводу тех, которых выспренне именуют «представителями шоу-бизнеса», а по-русски можно бы называть шутами и скоморохами. Разве что немногие из них сопоставимы с более почётным ремеслом гусляра-сказителя, впрочем не об этом сейчас.
Можно предположить, что в ближайшем будущем ряды возвращающихся пополнят сбежавшие представители шоу-бизнеса.Заранее им говорим:
на встречу с распростёртыми объятиями НЕ НАДЕЙТЕСЬ.
Слова Вячеслава Викторовича, если и не будут началом законодательного процесса (с трудом могу представить себе законодательные критерии, окромя случаев прямого предательства и финансирования врага), по крайней мере являются таким политическим высказыванием, которое, очень хотелось бы в это верить, будет способствовать дальнейшему пробуждению и укреплению института репутации и чести (Глава Государства однажды ёмко сформулировал его суть).
Дело не в том, чтобы запрещать и не пущать. А в том, чтобы было стыдно предоставлять сцену (тем более — эфир), тому, кто плюнул в Отечество, было стыдно финансировать такого человека или рекламировать его.
«Культура отмены» смешна и бесполезна в отношении общечеловеческих памятников литературы и искусства. Но вполне уместна в отношении того, кто предал своего брата (см. подробнее мою колонку мая 2022 года).
В Евангелии, человек, наплевавший на своего отца, раскаявшись, решает вернуться к нему со словами: «Я согрешил против неба и пред тобою. И уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». Будут ли хотя бы произнесены эти слова «возвращающимися»? Впрочем, и в Евангелии процесс прихода к раскаянию не вполне однозначен, а описание его весьма сопоставимо с историей «релокантов» (см. об этом отдельный текст).
Евангелие повествует о радости отца и об устроении им пира ради возвратившегося сына. Экзегетическая традиция Православной Церкви говорит нам, что здесь образно повествуется о действиях божественного милосердия. Бог — серцеведец и знает об искренности или неискренности кающегося.
Отечество же, не обладая всеведением, вправе требовать, чтобы возвращающиеся и выразившие раскаяние (об умолчавших и вовсе говорить нечего) побыли «наёмниками». Да и в евангельском повествовании подчёркивается, что у отца для верного сына «всё моё — твоё», чего не говорится о младшем, предавшем, сыне.
