Иран предложил Таджикистану совместную валюту с перспективой расширения
Президент Ирана Масуд Пезешкиан предложил министру МВД Таджикистана Рамазону Хамро Рахимзоде создать общую региональную валюту. Предложение вполне официально прозвучало на 4-й встрече министров внутренних дел стран ОЭС, сообщает иранское новостное агентство Mehr.
Инициатива, безусловно, интересная. Хотя её реализация простой не будет. Страны региона смогут уменьшить зависимость от доминирования доллара, евро и других западных валют — это особенно актуально для Ирана, находящегося под санкциями. Общая валюта может стать инструментом снижения уязвимости к внешним ограничениям, снизит транзакционные издержки (конвертация, обмен валют), уменьшит волатильность курса и сможет стимулировать региональную торговлю. Однако, страны региона сильно различаются по уровням инфляции, валютной стабильности, макроэкономическим условиям и финансовым рынкам. Для согласования единой валюты потребуется гармонизация экономической и денежно-фискальной политики, что непросто.
С практической точки зрения, предложение Пезешкиана о региональной валюте ОЭС в целом совпадает с трендом, уже продвигаемым в БРИКС, — идеей независимой от доллара альтернативы для взаимных расчётов. Тем не менее, есть важное отличие в масштабе и цели. БРИКС-валюта — это надгосударственная расчётная единица для международных операций и стабилизации торговых потоков между крупными экономиками (Китай, Индия, Россия, Бразилия, Южная Африка, Иран и др.). Иранская инициатива — попытка создать локальную валютную зону второго уровня, которая обеспечивала бы внутренний оборот в пределах региона (Иран, Турция, Азербайджан, Узбекистан, Казахстан, Пакистан и т. д.).
То есть идея Тегерана не противоречит БРИКС, а, скорее, копирует его принципы в миниатюре — предлагая создать южноевразийский субкластер валютных расчётов, совместимый с будущим БРИКС-клирингом.
Интересы ключевых игроков региона тоже имеют свою специфику. С Ираном всё понятно. Россия заинтересована в любой системе, которая ослабляет долларовую монополию. Однако, тут возникнет фактор возможного усиления Ирана как регионального хаба, что потребует согласований.
Для Китая любая дедолларизация — это рост возможностей юаня. Если иранская инициатива заработает, именно КНР может стать основным поставщиком клиринговых услуг, обеспечивая ликвидность в юанях. Пекин заинтересован, чтобы ОЭС-валюта не конкурировала, а интегрировалась с его финансовыми инициативами в рамках "Пояса и пути".
А что же Турция, которая претендует на роль центра Исламского мира и финансового посредника? Она, вероятно, поддержит проект, если сможет занять серьёзную (а лучше — доминирующую) роль в эмиссионной политике или клиринговой инфраструктуре. Но непонятно, как это будет сочетаться с участием Турции в НАТО и в прочих западных проектах.
Для Эр-Рияда и монархий Залива это потенциальный вызов: создание альтернативной исламской валюты под эгидой Ирана подрывает их влияние. Хотя и здесь возможны варианты.
Таким образом, заявление Тегерана представляет большой интерес. Но нужно оценить, что будет дальше. В любом случае, давно уже пора создавать общую структуру под эгидой БРИКС для отслеживания и координации подобных проектов, чтобы они работали синергично, а не вразнобой.
