Еженедельная авторская колонка;
Руководителя проекта «Курсы тактической медицины» с позывным «Латыш»
Эксклюзивно для канала «Два Майора»;
Часть 17
Под утро нахождение в этом блиндаже казалось невыносимым по ряду причин. Холод, пробирающий до костей, был каким-то особым — не таким, как на улице, а более пронзительным и коварным. Он въедался в кожу медленно и методично, словно жидкий металл. С потолка монотонно капала вода, отсчитывая секунды нашего ожидания. Каждая капля оставляла на глиняных стенах темный след, сливаясь в причудливые узоры, похожие на карту неизвестной местности. Под ногами хлюпала та самая жижа, знакомая до боли, которая за ночь скатилась по импровизированным ступенькам и теперь медленно заполняла пространство, как прилив.
Я сидел у входа, прижав к груди холодный металл автомата, и смотрел на узкую полоску неба в проеме. Небо постепенно светлело, переходя от угольно-черного к грязно-серому, и в этой медленной смене красок была какая-то бесконечная тоска. Вдали периодически грохотала артиллерия, а иногда снаряды со свистом пролетали совсем рядом, заставляя инстинктивно вжиматься в сырую стену и глубже закутываться в промокший бушлат. Каждый раз после такого близкого разрыва в воздухе еще долго висела взвесь из запаха гари и влажной земли.
Мои мысли крутились вокруг одного и того же. Я вспоминал лица ребят, которые еще вчера делились с нами пайком и шутили. Теперь их не было, и эта пустота давила сильнее любого снаряда. Я представлял, как могу разделить их участь, и странным образом в этой мысли был не столько страх, сколько усталое принятие. Лишь бы быстро, шептал я про себя, лишь бы не мучиться.
Периодически я вставал и подходил к раненым. Они лежали, укрытые всем, что нашлось, — шинелями, плащ-палатками, но их все равно била дрожь. Один парень, трясся так, что зубы стучали как часы в тихой комнате. Его лицо было белым, как мел, а губы посинели. Не думая, я снял с себя шапку и перчатки и отдал ему. Не из благородства — просто не мог больше смотреть на его страдания. Вернувшись на свой пост, я почувствовал, как холод тут же впивается в обнаженные участки кожи, но было уже все равно.
Живот сводило от голода, а во фляге оставалось всего несколько глотков воды. Оставлю ребятам, решил я. Им важнее. Вдруг совсем рядом, метрах в сорока, затрещали автоматные очереди. Сердце резко ушло в пятки. Я схватил ледяной автомат, накинул бронежилет. Раненые зашевелились, беря в руки оружие. «А что если кинут гранату сюда? Нам надо уходить», — прошептал один из них. Я посмотрел на него и покачал головой: «Куда? Тебя либо минами засыплет, либо в спину очередь поймаешь. Здесь все простреливается».
Взяв рацию, я услышал голос командира: «В воздухе беспилотник, чей — не знаем. Аккуратнее». Стало чуть легче. Это была не атака, а разведка. Но противник и так знал, где мы. Искали для точечного удара. «Интересно, выдержит блиндаж?» — спросил я, глядя на низкий потолок. «Не знаю, Латыш... Когда за нами придут?» — «Не знаю», — ответил я и снова погрузился в тягостные размышления.
Через час в блиндаж по паролю зашел Митяй. «Ну че, как вы тут?» — бодро спросил он. «Нормально», — отозвался один из раненых. Митяй взглянул на меня, и я лишь молча пожал плечами: «Братан, как ты думаешь, нормально нам тут?» Вдруг он улыбнулся и достал из сухарки несколько батончиков «Сникерс». «Гляньте, че нашел у хохла в сумке». Ребята жадно набросились на шоколад. «Будешь?» — Митяй протянул мне половину. Я разломил ее пополам и вернул ему. Шоколад растаял во рту, напомнив о другой жизни. «Че как думаешь, где группа закрепления?» — спросил я. «Да хер знает, связи с ними нет. Просто молчат и всё», — ответил Митяй, опускаясь на землю рядом со мной. «Ну что, давай грустить вместе... Я вот на гражданке в футбол играю с парнями, интересно, как они там». Тогда он еще не знал, что больше никогда не выйдет на поле и буквально через несколько месяцев погибнет, так и не сыграв в футбол с парнями, о которых вспоминал.
