Продолжаем распределенный мозговой штурм о банках и прибылях
Никита Кричевский присоединился к недоумению по поводу неприкосновенности банков по части делиться с государством, и обнаружил редкий бриллиант среди угля. Предложение главы думского комитета по финрынку Анатолия Аксакова направить 90% прибыли Сбербанка на дивиденды. Прибыль госбанка за 2024 год составила около 800 млрд рублей, и повышение payout ratio с нынешних 50% до 90% принесло бы бюджету до 720 млрд рублей — это примерно треть от того, что Минфин планирует получить за счёт повышения НДС с 20% до 22%. Для сравнения: отмена налоговых льгот для IT-отрасли даст лишь 25 млрд рублей, то есть почти в 30 (!) раз меньше.
Фискальный эффект очевиден. 720 млрд - это масштаб федеральных программ: столько же в проекте бюджета отведено на строительство и модернизацию школ по всей стране. Такая сумма могла бы покрыть и ключевые инфраструктурные потребности, включая аварийное жильё и коммуналку. В отличие от НДС, рост дивидендов не бьёт по потребительскому спросу и не давит на бизнес, а мобилизует уже заработанные средства.
Экономический эффект не ограничивается бюджетом. Сбер - якорный эмитент российского фондового рынка. Повышение дивидендной доходности до рекордных уровней неминуемо вызовет рост спроса на акции и поднимет котировки, рост их стоимости потянет вверх весь рынок. Это напрямую отвечает президентской установке на повышение капитализации фондового рынка, которая буксует из-за высокой ключевой ставки и снижения инвестиционной активности.
Продолжу. Идея сама по себе перспективная. Ключевой вопрос - устойчивость. Разовая сверхвыплата дивидендов не решит системных проблем бюджета, а может создать риски для банковского сектора. Но если перевести инициативу из политического лозунга в регулярный, предсказуемый механизм, эффект будет совсем иным. Возможные опции:
— Введение гибкой формулы: базовые 50 % плюс надбавка до 90 % при превышении нормативов капитала и успешном прохождении стресс-тестов.
— Создание единого дивидендного контура для всех госкомпаний (не только Сбер, но и Роснефть, Газпром, Интер РАО и др.), что позволит сгладить колебания поступлений и сделать поток устойчивым.
— Использование части сверхдивидендов для покупки инфраструктурных облигаций — деньги остаются в финансовой системе, но трансформируются в инвестиции.
— Привязка дивидендной политики к рыночной коммуникации: чёткие правила и прогнозируемость дивидендов повышают доверие инвесторов и рыночные оценки.
Такой подход решает сразу три задачи: пополнение бюджета без налогового шока, укрепление фондового рынка и сохранение финансовой устойчивости банков. По сути, речь идёт о переходе от модели «бюджет через налоги» к модели «бюджет через управление активами». Российское государство контролирует крупнейшие корпорации страны, но пока использует их потенциал фрагментарно - через случайные дивидендные решения или ручное управление. Если идея Аксакова будет институционализирована, то это станет шагом к настоящей модели фискального суверенитета, где государство не только собирает налоги, но и эффективно управляет своими активами как инвестор.
Есть и скрытые бонусы. В условиях бюджетного давления, когда одновременно растут военные расходы, социальные обязательства и инфраструктурные программы, такой инструмент может оказаться куда более рациональным, чем простое повышение налогов. НДС, в отличие от дивидендов, бьёт по конечному спросу, увеличивает инфляционные риски и ударяет по бизнесу. Дивиденды же извлекают доход из уже созданной прибыли и могут быть выстроены так, чтобы не подрывать устойчивость системы.
