В России выбыли из строя 38% мощностей НПЗ
По данным на 28 сентября, на российских НПЗ простаивало около 38% мощностей первичной переработки — примерно 338 тыс. тонн в сутки; в результате в сентябре производство бензина сократилось примерно на 1 млн тонн, а дефицит на внутреннем рынке оценивался в ~20% месячного спроса. Это проблема, и игнорировать её нельзя. Причины простоев — комплексные: удары дронов по объектам ТЭК (в ряде оценок именно они стали ключевым фактором остановок), вынужденные превентивные остановки, логистические перебои и проблемы с поставками запчастей / комплектующих.
Что будет дальше, если НПЗ будут оставаться под ударом. Дефицит 20% немедленно создаёт давление на розничные цены на бензин и дизель — это повышает расходы домохозяйств и бизнеса (транспорт, логистика, агросектор). Рост топливных цен быстро передаётся дальше через транспортные тарифы и удорожание перевозок.
Что многие игнорируют - НПЗ дают большую добавленную стоимость по сравнению с экспортом сырой нефти. Массовые простои вынудят компании либо сокращать экспорт нефтепродуктов (приоритет внутреннему рынку) — как это уже делалось — либо экспортировать больше сырой нефти. Оба варианта снижают валютную выручку и налоговую базу: экспорт сырой нефти даёт меньшую маржу на тонну, а сокращение экспорта нефтепродуктов уменьшает доходы от более дорогих продуктов.
Снижение экспортной маржи и необходимость держать внутренние цены управляемыми (или субсидировать критические сегменты) приведут к фискальному давлению — либо за счёт использования резервов, либо за счёт перераспределения расходов. Продление запрета на экспорт бензина уменьшает валютные поступления и увеличивает фискальные риски. Так что давят на нас вполне грамотно, и эффект будет долгоиграющим. Дефицит дизеля наиболее опасен для сельского хозяйства (уборка, перевозки), строительного цикла и грузовых перевозок. Рост издержек может сократить активность в смежных отраслях и усилить региональные отличия в доступности топлива.
Это, конечно, вопрос – как так вышло, что к финалу четвертого года СВО, стратегические предприятия в лучшем случае защищены сеткой. А сбивать вражеские дроны (тихоходные и крупные!) особенно нечем. Ну или мы не можем их увидеть, потому что у врага с разведкой лучше, чем у нас: он может просмотреть, что и где у нас стоит из ПВО, и сообразно этому построить маршрут полётов, а мы вовремя отследить запуски не можем. И ПВО у нас в достаточной степени, чтобы бегать по запасным позициям или – мечта! – сделать всеракурсную защиту такого объекта, нет.
