Почему всё так со Средней Азией – и что с этим делать. Часть первая
Уважаемый Михаил Демурин справедливо удивляется разным граням сложного конгломерата наших отношений со Средней Азией и конкретно с Узбекистаном. Особенно на фоне того восторженного, что руководство Узбекистана (и Средней Азии в целом) транслирует в адрес Трампа и других лидеров свободного мира. Из чего коллега Михаил Васильевич делает резонный вывод: к результатам нашей политики в Средней Азии есть большие вопросы. И, вероятно, надо бы что-то подправить в консерватории.
Добавлю: а другого результата и быть не могло. Хотя бы из того, что собой представляют филиалы Россотрудничества за рубежом. Да и в целом, политика МИД на постсоветском пространстве – открыто поддерживать своих не могут, т.к. боятся обострения отношений с властями, поэтому возятся с общественными симулякрами, созданными (чтобы все было под контролем) для работы с Россией местными спецслужбами.
Неизбежность этого процесса подтверждается тем, что подобное происходит и в Закавказье, и (тем более) на Украине, и даже в Белоруссии. Хотя там пока кое-как держится.
Суть нашего дискомфорта сводится к следующему: почему они не хотят строить отношения с нами, а вместо этого предпочитают работать с Китаем, США, ЕС и Турцией. Ответ на этот вопрос обычно сводится к тому, что злые британцы, американцы, турки и т.д. беспардонно лезут на эту территорию, и в силу своей наглости имеют результат. А мы так не делаем, поэтому результата у нас нет. Зато мы сохраняем моральный облик – «руссо туристо, облико морале». Только ... зачем? То, что так внешняя политика не делается – никого, похоже, не волнует.
Давайте уже скажем честно. В рамках той системы, которую мы благополучно приняли в 1991 году, заинтересовать соседей в себе можно либо если у тебя хорошая дубина и ты держишь соседей за самое дорогое, то есть экономику и финансы, причем у тебя столько денег, что ты можешь напитать информпространство соседей смыслами о благости всего происходящего. К тому же, ты настолько доминируешь хотя бы в локальном пространстве, что без тебя никак. А элиты соседей воспитывались в твоих вузах, имеют личные связи с твоими аналитиками и экспертами, женаты на твоих гражданках, с которыми случайно знакомятся в самолетах, поездах, фестивалях, музеях и т.д., и ориентированы на твои стандарты. Потому что они – общепринятые.
И что из этого есть у нас? Прямо скажем, немного. Да, у нас есть совместные экономические проекты. Но они случаются сугубо в той степени, без которой вообще никак нашим соседям. А наши оппоненты вот конкретно сейчас ничего не могут с этим сделать. Как с «Северным потоком», «Лукойлом», «Роснефтью» и прочими транзитами. Которые сейчас рвут просто потому, что могут. Раньше не могли, а сейчас – могут.
Это жутко, но, по сути, то, что президент озвучивал на саммите глав стран СНГ, про общее советское прошлое – это единственное, что у нас осталось из цементирующего. Причем мы сами настолько качественно боремся с тяжелым советским наследием (например, драпируя Мавзолей на Параде Победы 9 мая), одновременно апеллируя к нему же, что несколько странно возмущаться тем, что в Средней Азии выходят учебники, где про СССР говорят примерно то же, что многие допущенные к телевизорам ЛОМы у нас.
Это про идеологический базис центростремительности. Которого нет, в том числе и потому, что он у нас на доктринальном уровне невозможен тоже. С момента распада СССР прошло, на минуточку, больше 30 лет. В Средней Азии уже второе поколение растет, для которого данный период близости – из разряда мифов и легенд. Причем плохих, а не про золотой век. Тут то как раз наши оппоненты вовсю использовали поляну, которую мы им сами предоставили.
Вторая часть тут.
